Лечатся у меня сейчас две кошечки с хронической почечной недостаточностью. Помимо диагноза их объединяет только одно – обе хозяйки врачи, человеческие врачи.
Так вот, насколько я рада видеть одну хозяйку, настолько же грустно видеть вторую. Все просто: первая слушает и слышит, понимает и не лезет в лечение и старательно выполняет назначения, а вторая слушает, но не слышит, спорит, подвергает сомнению каждое слово, после объяснений и разъяснений остается при своем мнении и сама решает что из назначений выполнять, что нет, а что бы она еще хотела добавить. На мой резонный аргумент что кошки не люди и медицину людей на них нельзя применять, у них по-другому действуют препараты, другие дозы и другие схемы терапии – ноль реакции. Она же врач, она сама все знает.
Как закономерный итог: первая кошечка лежала в стационаре один раз и довольно быстро выписалась, вторая постоянно госпитализируется с какими-либо ухудшениями. А она жутко агрессивная (в целом, хозяйка у нее тоже довольно агрессивная) и никто не рад ее видеть. И каждый раз слушать как плохо лечат её кошку и как дорого “вот это всё”. Ну так выполняй назначения и будет хорошо и не так уж и дорого…Но речь не о них, они вспомнились к слову. В моей сегодняшней истории хозяйка кошки тоже врач, но она как та первая – всё понимает и всё выполняет.
читать дальшеОднажды зимним вечером в клинику поступила кошка в коматозном состоянии. Я работала в этот день и смогла ее принять как экстренного пациента. Это была кошка Матильда, которая до этого целый год довольно успешно проходила лечение по поводу хронической болезни почек. Хозяева кошечки оба врачи и мы еще на самом первом приеме нашли общий язык, поэтому в том что Мотя получает все назначения я не сомневалась. И год все было хорошо. А тут вдруг одним утром появилась рвота, кошечка сразу отказалась кушать, но она и до этого иногда капризничала, поэтому корм ей оставили и ушли на работу. Пришли – а кошка лежит холодная и не двигается, дышит редко, тяжело и уже собралась в дальний путь по радужной дороге. Весь пол в рвоте. Еда и вода не тронуты. Хозяева Мотьку в руки и бегом в клинику.
Я осматривала почти труп. Давление не промерялось, температура тоже, бледная, еле дышит, обезвожена так будто не ела недели три, просто сухой скелет, обтянутый кожей с тусклой шерстью. Но я видела ее фото и короткое видео дней 5 назад, хозяйка присылала на почту, там куда более упитанная кошка с блестящей шерстью с удовольствием ела из мисочки паштет. Как так вышло? Почему так резко? Что случилось? Ответов ни у кого не было. Варианты что Мотя порылась в мусорке, где-то нашла и полизала что угодно от обувного крема до химии – были и отбрасывать их нельзя, но что именно произошло так и осталось неизвестным.
Поставила внутривенный катетер в тонкую спавшуюся венку, набрала немного крови на анализ, забрала в стационар. Владельцы, которые прекрасно видели состояние и все понимали, думали об эвтаназии, но я не хотела о ней и слышать. Хозяин – барин, но именно в этом случае я была уверена что эвтаназия не вариант. Сработала интуиция. По ужасных анализах крови, зашкаливающих показателях, указывающих на острое поражение почек, я почему-то была уверена что мы с кошкой справимся. И мы решили – три дня пробуем стабилизировать Матильду, если выкарабкается и все получиться, то работаем с ней дальше, если будет ухудшаться (хотя, куда уж больше, скорее если не будет улучшений) – говорим про усыпление.
Первые сутки Мотя лежала. Ей поднимали давление, грели, вливали много жидкости, проводили все назначенное мной лечение. И переворачивали. Она даже лапами не двигала, просто как деревяшку с боку на бок перекладывали. На ощупь истощенная обезвоженная кошка как раз деревяшку и напоминала. В какой-то момент взгляд ожил и стал заинтересованным. Затем лапки зашевелились. Но вставать не могла. Зато с удовольствием ела из шприца, а когда поднимали голову, то уминала самостоятельно из миски паштет так, будто это последняя еда.
На второй день Мотя по стеночке сама перебралась в сидячее положение. Долго и упорно, по сантиметру, но сама. Наши добрые ассистенты хотели помочь, но я запретила, сказала только покормить как сядет. И она это сделала. И поняла что может двигаться. И к вечеру так же по стеночке, шатаясь гуляла по боксу на сколько хватало сил. И ела, ела, ела. А в вену лились растворы и лекарства. И лоток исправно пополнялся, указывая на то что почки работают изо всех сил.
На третий день я подошла утром к боксу, открыла решетку, протянула руку и ко мне бодренько подошел скелетик Моти, обтянутый кожей. Она все ещё была на ощупь тверда, но уже упруга. Не деревяшка, а резина. Лапки ходили, почки работали, Мотя хорошо ела и пила, заводила моторчик и громко мурлыкала, вибрируя всем своим тощим тельцем. Я забрала её на анализы и УЗИ, убедилась что дела идут не просто хорошо, а лучше ожидаемого, вернула в бокс и позвонила хозяевам. Новость для них была неожиданной, но приятной, хозяйка плакала от радости в трубку, несмотря на то что я всё ещё говорила про осторожные прогнозы.
Ещё несколько дней Мотя лечилась в стационаре, а затем я её выписала лечиться домой. Впереди ждал долгий путь к восстановлению. Насколько это возможно, конечно.
И мы решили что Мотя – это Мотивация. Какая она Матильда, эта кошка сильнее многих людей. Как она цеплялась…
Прошло восемь месяцев. За это время Матильда вернулась к своей 3 стадии почечной недостаточности и потихоньку двигалась в сторону последней, четвертой стадии. Остатки почек усиленно работали, а мы им так же усиленно помогали. И хорошо помогали. Кошка прекрасно ела, хорошо себя чувствовала, играла с другими кошками и набрала свой прежний вес. Шерсть снова блестела, глазки сверкали и хозяйка по моей просьбе раз в месяц присылала короткое видео и рассказ как дела у Моти. И вот в один из теплых дней августа я получаю сообщение что Моте плохо – снова резко похудела и стала меньше кушать, ослабла, ходит и шатается. Я прошу привезти её в один из вечеров, когда я наведываюсь в клинику поработать, оставляя двухмесячную дочь мужу или маме. Конечно, там на эти 5-6 часов и так огромное количество животных, часто приходится задерживаться и не передохнуть и пяти минут, но Мотю я обязательно хотела видеть. Было подозрение что снова обострилась ее болезнь почек.
И вот на приёме снова скелетик, обтянутый кожей. Удивительно быстро эта кошка худеет. Чуть что – сразу позвоночник с ребрами. Но на этот раз просто слабость. Не была она так обезвожена чтобы обозвать деревяшкой.
… Я думала Матильда умрёт от почечной недостаточности когда не останется уже функциональной ткани почек и спасать будет нечего. Рано или поздно это бы случилось, мы просто делали так чтобы случилось поздно и для кошки максимально незаметно. Но что-то пошло не так и кошкина печень вырастила опухоли. Я нашла на УЗИ три штуки, крупные, со всеми признаками злокачественности. В мае их там не было.
Об эвтаназии и сейчас речи не шло. Печень неоперабельна уже, кошке 17 лет, решили жить на паллиативной терапии пока можно, если Мотя будет отвечать на лечение и хорошо себя чувствовать. А Мотя как знала – уже на следующий день снова хорошо ела, через пару дней деловито гоняла младшего кота, выбросила вещи из хозяйского шкафа и ругалась что кровь на анализ надо сдавать натощак. Сейчас даже не скажешь что у кошки почти не осталось рабочих клеток почек и активно растут опухоли на печени. Кошка действительно хочет жить. И она нам ещё покажет, я уверена!